ШАНШАХ июль 1988
Оказавшись над Нанайским мостом, путник всякий раз замирает от пейзажа с прекрасной вершинкой в раскрыве долины Аксарсая — она манит своим изящным видом. Местные называют этот пик Шан-Шах...
С Загитом были: Алёша Абдурашитов, Женя Ткаченко, Женя Горошко, ВовкаКомарчук. Со мной: Герка Аванесов и Стасик Зорик. На календаре было: 6, ср ... 8, пт. 7 км от Наная, 107 от Ташкента.
Восхождение начали от "базы" в среднем течении Бикулисая (левого притока Аксарсая). Форсировали речку, уклонились влево и вышли на орографически правобережный склон. До главного травянистого гребня водораздела Аксар-Бикулисай поднимались два часа, пробиваясь через свежайший травостой, с которым воевали вплоть до подножия главного скального массива Шан-Шаха, что возвышается над зелёнкой метров на ~50, а сама макушка вытягивает на ~2770 м нум.
По пути видели представителей дикой фауны мишек и сипа белоголового. И эти встречи сгладили мучения от бесконечного подъёма в жаркой атмосфере.
Достаточно крутую скалу ~50+ градусов штурмовали двумя тройками я, Алёша, Ткач; Загит и "ГераСики". Это был осторожный подъём, на котором старшие инструктировали мальчиков куда поставить ноги-руки, какой выбрать маршрут. Им это лазание было в новинку, и они взялись за дело с азартом. Мы с Загитом охлаждали их фанатизм — так благополучно и добрались до верхушки стены.
Когда ступили на вершину, первый опьяняющий глоток счастья для меня был разбавлен разочарованием: основной Шан-Шах ещё не покорён! Со-вер-шен-но неприступная почти вер-ти-каль-ная башня высилась над нами в сотне метрах восточнее по гребню. Слегка поколебавшись, я решился: "Надо добавить!.." Остальной пятёрке достигнутое показалось вполне достаточным. Не обращая внимания на пораженческие речи Загита, призывающего "вспомнить родных и отказаться от авантюры", я пошёл на риск, оставив на себе только непременный фотик "Спутник", да ботиночки-давы, да кепочку, да плавки — для охлаждения и уменьшения груза...
...Преодолеваю скально-щебёночную седловину между предвершиной, откуда за мной ведут наблюдение, и истинной верхушкой. Эта башня сильно потрачена эрозией, но кра-са-ви-ца! С узенькой кромки седла (слева Аксар, справа Зомбат и Коксу) прицениваюсь к скале... Решительно кидаюсь в её объятия. Кровь в висках: "Тук-тук, тук-тук’’... Руки ищут зацепок. Ноги, управляемые больше интуицией, чем сознанием, утверждаются на полках-ступеньках, причём вспоминается наказ: "Не менее трёх точек опоры". Первые метры иду шустро. Сначала по аксарскому боку. Затем "Кто-то" (опыт?) подсказывает, что здесь становится всё менее положительно, значит, надо передвинуться вправо на менее крутой гребешок. Делаю это с набором высоты. Оседлываю гребешок и перемещаюсь на коксуйский бок. О! Отсюда лететь будет просто чудесно — бездна! Поэтому некоторое время двигаюсь верхом.
Наконец, эта верховая езда прерывается нависающим скальным козырьком. Неужели всё?! Оглядываюсь. Достиг уровня предвершины. Значит, выше надо мной какие-то пятнадцать-двадцать метров. Вперёд! Подползаю под козырёк. Как будем жить дальше? Каминчик под козырьком кажется единственным проходом... Правда, над пустотой. Внизу первые скалы на глубине где-то 15 м. Полетишь — так ещё можно попытаться выжить.
Утверждаюсь на полке. Цепляюсь за предварительно испытанные мною выступы. Лицом к вогнутой части камина. Левой ногой дотягиваюсь до противоположного каминного бортика. Ощупываю его. К Аксару по красивым траекториям улетает много обломков, а я всё колочу каблуком по скале. Ну вот, теперь можно. Оставляю свои зацепки для рук и одновременно быстро перекидываю корпус в сторону почищенного мной места. Так я изображаю собой мостик-распорку. А теперь отталкиваюсь от полки поочередно левой затем правой ножками, и камин пройден. Сразу же даю небольшой вираж вправо, занимая верхом гребень над камином. Вскоре находится более выположенный участок, однако, обильно усыпанный мелким щебнем, что от ветра слетает в коксуйскую пропасть. Опять чищу всход, чтоб не прокатиться. На каждом шагу вытаптываю себе площадки, крепко уцепившись за выступы гребня.
Какое-то невыразимое стеснение в груди... Гора отдается мне! Впереди предвершинная расселина и последняя трёхметровая стеночка. На скалах оранжево-ржавые лишайники, пятна которых окаймлены причудливо и разноцветно. Любоваться некогда. Заклиниваю свои чудесные "давы" в щёлках, туда же сую ладони. Поднимаюсь. Три метра стенки, 20 секунд, и ...
Весь мир на ладони! 2770 м - не ахти, но зато я здесь по-ла-ко-мил-ся свободой и риском! Вижу москитоподобные точки на 1-ой предвершине это наши. Подняли руки приветствуют. Щёлкаю затвором "Спутника" — будут фотки. Панорамирую. Виден Коксуйский гребень, сама река, Б.Ч., М.Ч., П. Охотник, Полатхан, Пскемский хребет, перевал Алям... Короче — высшая картина! Её надо созерцать, не нарушая тишины, под шелест высоких ветров вершин. Через 20 мин отправился вниз и "свою" трассу нашел без ошибок. Отрадно.
Обсуждение этого предприятия мы устроили с Загитом, чтобы (это моё мнение) показать молодёжи, какие могут быть разные точки зрения на риск и терзающие душу песни Высоцкого. Я в запале запретил Загиту их петь, потому что тот, кто не принимает их как руководство к действию, это всё-таки, где-то чуть-чуть обыватель. Ну, надо понимать, что Загит уяснил себе моё чисто педагогическое намерение, когда я ввязался в эту показательную дискуссию. Пацаны предложили именовать башню "Сан-Шах"...
