ХРОНО
Август, 1992

6 чт: ТШК-ХОДЖ-Ретрансл ЧРВ > 16-00..20-00
7 пт: РТС-Чокмоксай > 10-00..14-30, ЧКС-БРЧМ с Хом > 15-30..17-00,
БРЧ-ЧКС > 17-00..18-00
8 сб: ЧКС-ПСКЕМ > 12-00..18-30
9 вс: ПСК-Каранги Тугай > 9-00..18-00
10 пн: КРГ-База Аютор > 9-30..16-30
11 вт: БАЗА-ПЕРЕВАЛ-ВЕРШИНА-БАЗА > 9..14..15..20
12 ср: БАЗА-Ниж роща > 9-30..12-00
13 чт: НР-ГИДРОМЕТ-КРГ МОСТ > 10-00..13-00..15-00
14 пт: МОСТ-УРЫНГАЧ > 9-00..20-00
15 сб: УРНГ-ХОДЖ-ТШК > 9-00..18-00..22-00

АЮТОР - 92

 У меня в котелке давно варилась идея о покорении Пскемского тракта на велсах. Супчик закипел к августу. Надежды на стандартный и закалённый былыми боями состав развалились карточным домиком. Это произошло не исподволь, а даже как будто планомерно. Остается лишь с досадой гадать, кто автор того развального плана. Друзья Боря, Женя, Саша откалывались от айсберга каждый своим манером, но как-то неизбежно. О случае с Сашей придется рассказать подробнее, там у него получилась целая драма. А с Евгением и Борисом все было весьма прозаично и до зубной боли обыденно: их бытовые обстоятельства вставили им длинные и крепкие палки в колеса, так что чуваки оказались на сей раз бесколёсными. Конечно, я пытался подготовить столь эпохальное путешествие с большой тщательностью, нудно обсасывая детали и в беседах с самим собой, и на совещаниях со всеми потенциальными членами. А таковыми снова оказались сэр Хомов, а также Алёша Волков и Игорь Диденко, бойцы с не подмоченным пока порохом, путешествующая молодёжь. Пусть не всегда они вполне ответственны, зато полны энтузиазма и задора, столь благотворного для меня, старика и вампира в мыслях. Словом, какую-никакую, но команду я склеил, и мы стартанули.

 Нет ничего страшного в транспортировке до Чарвака поездом. И, будучи готовыми к отбытию 6-го в 11 утра, мы грузимся на электричку в полчетвёртого дня, предварительно прокантовавшись на станции три часа. Данное обстоятельство — достаточный повод для зубовного скрежета, но всем ясно: в конце концов нечем будет скрежетать, если раздувать кадило по любым мелким неприятностям. В седьмом часу вытряхиваемся на ст. Ходжикент. К девяти вечера мы у ретранслятора на горе Кокбель. Под нами на юго-востоке Чарвакская синева, на северо-западе — проклюнувшиеся огоньки одноимённого города. А мы сами, — как измыленные мочалки после восьмикилометровой бани — горного серпантина всё вверх и вверх! Как бы там ни было, завязка сюжета уже сыграна, и разве кто-нибудь из нас думает, чтобы назад пятками? За успешный старт дядьки и немного тинейджеры согрели свои души и улеглись спать под слабым переменным дождём. Ночью рявкал гром, приползший из-за Мингбулака.

 Разлепивши зенки 7-го, видим чудесное утро и манящую вдаль дорогу. Самочувствие почти классное, что позволяет нам начать второй день около десяти. Небольшая сбивка на техническую тему. Вообще-то, положено велопердистам-профессионалам (а мы такие!) "грузить апельсины бочками", т.е. иметь на багажниках перемётные сумы, ведь эта форма поклажи — плод векового опыта кочевников. Но! (впереди будет ещё много подобных "но"), век учись, помрёшь всё равно неучем. Мы принайтовываем свои грузы бесформенной формы к задницам велосипедов, которые при этом стремятся сделать мордами козла. И это, к вящему удивлению, не очень-то мешает ехать. Лишь в конце дня у Лёши и у Гоши рюкзаки стали наперекосяк, у первого чуть-чуть, у второго очень и очень.

 Так вот, растянутым пелетоном вползаем на перевал Кокбеля, перекатываемся через него и — крепче стискиваем рòги велосипедов: спуск до Сиджака! Не слышно громкого стука собственного сердца из-за свиста встречного воздушного потока, визга тормозов и грохота колёс по асфальту — 50 км/час! Не пойму — что, этот Гоша намерен постоянно плестись в хвосте? Замечание ему. Ну вот и Наувалисай, а мы мимо, без купания — у нас начало большой программы. Твержу друзьям, что покуда не достигнешь предела сил на подъёме, езжай на ногах. Установку стремится выполнить Лёша (заглушив свою гордыню), принципиально игнорирует Хомов ("На кой xyz мне самоистязание?"), невмоготу это Гоше. За полдень добираемся до Нанайского моста. Задумчивый Шан-Шах благославляет. Впереди открывается панорама Пскемской долины под вуалью из синего воздуха. Решаем обед в Чокмоксае в два часа.

 Оставляем мост по правую руку. Сразу с этой точки пешкадряем вверх до очередного перегиба дороги. Кропим наш путь пока только потом. День ясен, солнце шпарит. Мы пока не заголяемся. Скоро уж обед. Дорога от дневного жара разгудронилась, течёт под ногами и чавкает, цепляя обувь. Однако, вот и гребень асфальтовой волны, а там за поворотом, после крутого короткого спуска — Чокмок. "ФФФ...ШШШ...ЖЖЖ", —это промчались Панов, Лёша и Гоша и остановились в пересекающем русле сая. "ТРРАХТАРАРАХ", — это Хомов рёбрами и темечком считает неровности на обочине и окропляет её кровью! Вах, вот это сюрприз. Короткий столбняк, бежим на помощь. Лицо в крови, очки потерял, движения обдихлофошенного таракана. Я боюсь. Транспортируем под белы руки до ручья, обмываем, но юшка всё набегает из-под шевелюры. Йодом его, йодом! В сознании, рассуждает. Это нормально. Его рассказ: "Я объезжал камешек, и вынесло на гаревую дорожку, потом велек пошел юзом, ногу выставить не смог — не дал туклипс". Первый блин Хомов. Когда выясняется, что он жив, начинаем думать о дальнейшем. И так и сяк пытаюсь решить эту психозадачу. Конечно, во-первых думаю: "Конец в начале! Надо раненого сопровождать". Во-вторых: "Может, оклемается, и — с нами дальше?" В-третьих... сам пострадавший: "Поеду в Бричмуллу на автобус". Пожалуй, Хомыч, совершив такой подвиг, ты зажжёшь нам зелёный свет. И этот вариант утверждаем. Он садится на Гошкину "кобылу", я — на Сашкиного "мустанга". Трогательно прощается с чувачками, и мы рулим с ним обратно до моста, через мост, сквозь Нанай, Богустан, далее ещё 15 км — до Бричмуллы. Впихиваю его в последний автобус на заднее сиденье. И сэр Хомов отправляется на свой Аютор... Думаю, доедет, не дитя. Пока. Звони.

 Затем, как ни старался, раньше семи вечера мне не удалось вернуться к своим на Чокмок. Постфактум посочувствовал раненому тёзке, ведь он тёр промежность высоким Гошкиным седлом, которое выставлено под жирафские Игоревы конечности. Сумерки. Уходим ночевать чуть ниже по ручью здесь же, где произошло ДТП.

 Наступает туманное субботнее утро восьмого. Мы должны продраться до Пскема, иначе планы трещат. Слегка завтракаем. Готовимся в путь. Пасмурно. Как там наш приятель, добрался ли до Ташкента? Ну а мы — почти готовы. И пошли стопориться: восьмёрка у Лёши, обрыв троса у Гоши. Техобслуживание — это д.Сашина задача. Учитесь, ребята, пока я жив. Но дружки мои как-то отчуждённо наблюдают за моей вознёй. Я терплю. К двенадцати (!) выходим на трассу.

 Погода ездовая. Светило размытым пятном маячит в сером небе. Вот и Карабулак. Вперёд. Начинается настоящий героический ратный труд. Длинный тягун, и мы превращаемся в толкачей, но путь наш, хоть не усеян розами, дарит кайф. Забираемся на перегиб, чтобы убедиться: на ближнем горизонте в 5 км от виден посёлок Майдантал. Нормально, этот обзор позволяет настроиться вон на ту группу темнозелёной растительности. Снова под гору с ветерком, и мы влетаем в посёлок Полвонак (где ж Майдантал? Пока не знаю, но гора Муллала ("Зеркальная" по-Ткаченко) справа за каньоном Пскема всегда чётко ориентировала на искомый пункт). Затариваемся кой-какой сладенькой закусочкой. Дальше. Минуем посёлок, прокрутив педали и протопав ещё 3 км, достигаем Майдантала. Неявно я с пацанами затеиваю игру: "Давайте ещё протянем, впереди райское место Оромзода недалеко от Испая, совсем близко". Что им делать? Соглашаются. Вот так мы меряем шагистикой выщербленный асфальт дороги, стараемся не рвать спицы и нервы, хотя уже не хватает суммарно четырёх спиц, ну а нервишки пока на месте.

 Оромзода журчит под мостиком в обрамлении склонённых к прозрачной воде густых дерев. Подкрепляемся сладостями. Тут подходит к нам местный мужичишка лесник Набиев: "Дай закурить". Приглашает к себе в Испай на угощение. Пьяненький. Обещаем на обратном пути, а вообще-то, предложение очень заманчиво... Но, в путь. Плюсуем ещё 3 км. Тепарсай. Справа, за Пскемом, сказочная долина Каптар-Кумыш, она наверху упирается в красивейший гребень, забитый снежниками. Где-то там гора Пиёзак и перевал Арзанова. А что же Тепар? О! Как всегда. Прелестно-крутой спуск, тормоза плохо держат наши груженые велеки, гляди в оба! "Сжимаем руль до судорог в кистях." Вильнув по часовой в нижней части тепарской щели, изменяем направление почти на 180. Теперь потрудитесь вверх, милые. Упыхтелись, с зелёными кругами в глазах выкарабкались на левый борт Тепарсая. Нам очень по душе, как мы высверливаем пространства своими стремлениями добраться до Цели.

 Спустя 2 км Такаянгак встретил нас тенистой главной магистралью. Часы уж пробили четыре, пора бы братцам подзаправиться. Для чего скатываемся под гору за поселком и в предвкушении извлекаем тушёнку и сухари. Наступает Момент, когда твой органон так алкал чего бы почавкать, а тут ты и кладешь в рот кус мяса, ощущение сильное и незабываемое! Мимо прошли местные. Взаимные приветствия. Спрашиваю для этикета: "Вы не знаете нашего знакомого Ишпулата?" Мужик в ответ: "А я и есть его сын Омон, а вам привет от Загита". Второй сюрпризик меня ошарашивает. Ведь в тяжких путевых трудах и заботах я уж и позабыл о своём раздражении, когда "на самом что ни на есть" накануне Давыдов отсёк себя, как серпом, от велоавантюры, и тогда я вычеркнул из списка его тоже. Но сейчас потеплело на сердце. Это известие Омона — чудесный импульс вперёд. Душевно прощаемся, чтобы тем скорее рвануть, ведь нас, кажется, ждут!

 Преодолев великолепный Урунгач, затем посёлки Чакак и Пскем, тормозим недалеко за посёлком Пскем, расставшись отныне с цивилизацией. В сумерках устраиваемся на ночлег рядом с большой рекой Пскем, возле родников под нависающей скалой. Алёшка кошеварит, Гошка-истопник держит огонь, чтоб не утух. Ужин при Луне в первой четверти романтичен ещё и потому, что сделан из заграничной гуманитарной помощи. Спать. Завтра поедем на рандеву с Загитом. Сегодняшние 40 км мы прошли хорошо. Спать.

 Что день грядущий, уже разгоревшийся, нам готовит? Сегодня воскресенье, девятое. Быстренько мы тронулись со стоянки. Прошли мимо нас две машины с сеном. Пахнуло покосами. Прелесть. Можно позагорать, не отходя от кассы, т.е. прямо в седле. Очень споро, с приятностью, мы докатились до Каракыза. Это ещё один уникальный каньон-приток большой долины. Ну, что говорить о Каракызе? Слоёный красно-желтый глубочайший пропил в скалах, с густым арчовым ароматом. Со 150 м высоты вы видите внизу дико-прекрасную пенную речку, отдающуюся Пскему. Вы видите и странно-упорных людишек, заталкивающих на кручу свои велсы. Так трудятся муравьи, когда тащат в гнездо былинки, превышающие их по массе в 50 раз. Мы яростно упираемся, ноги буксуют на крутяке, ни о каком покрытии на этой грунтовой дороге нет и речи. Столько отдано сил для достижения потерянной на спуске высоты, что, вырулив на горизонтальный участок грунтовки, можем только в изнеможении опуститься в тень под арчу. Через 5 км Андаульген. Посмотрим, быть может, там обед.

 До пасеки движемся в хорошем темпе, но с Гошей-отстающим. Думаю, отсутствие собственной мышечной массы и неспособность сказать себе "Надо!" — причины его выдыхания. Перед мостом он решил уточнить, здесь, что ли, покушаем, на что Алёша издевательски для Гоши пошутил: "В Талдыке". Расслабленный Гоша перешёл на матюги и был предупрежден повторно. Возле моста бульдозер тянул вагончик в Карангишку, но сцепка у него рявкнула. Помогли. На берегу Андаульгена поглощали сухарики с сахаром.

 И вот дальше после сада за Андаульгеном мы встречаемся с "Уралом", который специально тормозит возле нас: "Будьте в Талдыке, помогу бульдозеру и подвезу. Вас Там ждут". Я неосторожно отнекиваюсь: "Спасибо, мы сами". "Ну, как знаете". Однако, после увлекательного спуска на Талдык, предлагаю ребяткам остаться подождать борта, на что слышу от обоих твердый отказ. И даже Игорь обижается на сказанное в его адрес "слабейший". Но, всё-таки, поклажу мы сбросили в тень дерева и таким образом облегчились, договорившись с любезно согласившимся постеречь пчеловодом Сашкой.

 Налегке пропедалили чудесный 10-км-путь до Каранги, появившись там в 19 часов. Навстречу нам из-под деревьев на берегу Майдантала выбежали Загитовы Санчо Пансы — Марат и Ткаченко. Сам Старик, конечно, обратился с торжественной речью: "Хорошо, что прикатили, а то мы собирались сваливать домой". Тепло встреченные, ставим свою рядом с их палаткой, присаживаемся к их очагу, поглощаем с небывалым аппетитом и азартом кашку, приготовленную пацанами.

 В полночь под Луной разгрузили свои вещички с выполнившего своё обещание "Урала" и помянули добрым словом Сашку, который за день до того пришёлся не по вкусу Загитовым ребятам.

 Это промежуточный, но вместе с тем и великий финиш! Воспарим над хребтами и долинами, взглянем сверху на маршрут. На северо-востоке от Ташкента растянулся Пскем. Дорога пробита аж до Таласского Алатау на 200 км. 120 из них мы сделали на такой хилой (и такой милой) технике, используя лишь одну человеко-силу. Добровольное сжигание килокалорий, неописуемо-чудесные ландшафты, борьба с бешеными горными километрами, укрощение непослушного велосипеда, ночёвки у костров, работа и дикая горная жизнь с друзьями, хорошими и разными... Полнокровная жизнь, где восторгов больше, чем разочарований. Словаря не хватит, чтобы достойно рассказать обо всём. И ведь это только треть программы. Впереди маячит фантастический Аютор. Жди нас, мы придём.

---- **** ----

 Десятое. Не должен быть этот понедельник тяжёлым, чую это, базируясь на разведданных Загита. Девятка отправляется от карангишного моста вверх по Майданталу. Компанию пополнили по приглашению Загита трое: Валерий, Вася и Галя. Они ходят, вроде бы, давно и везде, а сюда забрели впервые. Наши велсы отдохнут у гидрологов, пока мы будем расправляться с Аютором.

 Вверх по течению мы шагаем по слабой тропе над рекой. С наиболее высокой точки видим впереди в северном направлении долину Майдантала, обильно украшенную рощами вдоль русла. Справа тянется массивный гребень водораздела, за которым несёт воды невидимый отсюда Ойгаинг. Слева громоздится скальное месиво Угамского гребня с вечноснежными залежами на кромке у облаков. Одна из его уникально прекрасных вершин — наша цель. За достижение её высочайшей точки проголосовали все присутствующие.

 Часам к двум заруливаем на стоянку скотоводов. Целая свора псов охраняет стойбище. У хозяев в загоне — славненький табун лошадей. Кое-где бродят коровы и овцы; под ногами у взрослых, размазывая сопли, мельтешат детишки. Всё это раположено в отменной обширной берёзовой роще, где только для очага, палаток и других хозяйственных построек расчищено место от векового бурелома, а чуть отойдёшь от жилья — попал в чащу. Сквозь рощу течёт из-под соседки Аютора изумительно чистый сай, зачаровывающий своей доисторической красотой.

 Бедный ФЭД побывал под водой, когда я двумя часами раньше потерял равновесие и шваркнулся в один из предыдущих ручьёв. Ноющее запястье левой руки не позволило мне вволю искупаться в славной такой протоке на косе, где бешеный скок реки сменяется плавностью, и где час назад мальчишки сверкали попками. И сейчас я в некоторой прострации, тревожусь за исход Дела, будет ли он для меня успешным? Однако, мокрый ФЭД пока вроде бы восстановился. Что там с плёнкой, покажет проявка.

 Загит здесь, у чабанов, не новичок, и казахи безоговорочно угощают нас кумысом. Напиток божественный, но мы уходим, расплатившись фотографированием. Выбрались из рощи на плоскогорье. Замерли: наша Гора, нависая над округой и людишками под ней, индуктирует в душе непонятный тихий звон и сладкие ожидания. Уже в ранних походах по здешним местам двуглавый бесснежный крутой Аютор манил. Острая восточная вершина раскинула пять-шесть лучей-щупалец. Безупречность её форм гипнотизирует. Эти рёбра обрываются в южный кулуар, по которому, совершенно ясно, будет нами предпринято восхождение. Высоко под скальным поясом Западной вершины зарисовалось зелёное седло, идеальное для штурмового лагеря. Затем просматривается ~800-метровый траверс вершинного гребня с Западной на Восточную. В середине траверса торчит одинокий утес Волчий клык. Мы ставить промежуточные лагеря не собираемся, махнем наверх в альпийском стиле, от Базового. Осталось только его сотворить где-то у подножия.

 Что ж, давайте скорей поближе, поищем места. Чудненько! По дну Кулуара скачет сай. И, поднявшись на 200 м, мы находим почти идеальную площадку! А попутно, карабкаясь по валунам , наскребли достаточно дров. Почти все бытовые дела решены. Идём с Маратиком в разведку. Удалились мы с ним вверх на полтора часа. Добровольно и очень естественно приняли ледяной душ под водопадом. И мы с бронзотелым Кипарисом испытали восторг! Засекли в первом сужении ущелья снежные мосты. Вернулись на ночёвку. В беседе за ужином я осторожно известил присутствующих о своих непоколебимых намерениях быть на Вершине. Притом уважительно предложил каждому решать эту проблему по своему усмотрению в зависимости от индивидуально установленного уровня риска. Ну, хорош рассуждать, мы сегодня поглотили 7 км в длину и по высоте полкилометра, так что — отдыхай. И последовал Сон в летнюю полнолунную ночь.

 Сегодня, одиннадцатого, во вторник, в 9-00, в предчувствии кульминации, команда двинулась вверх. Заранее отказался от скальной работы на Вершине лишь новичок Марат. Спустя час, мы вползаем под своды снежного тоннеля. Не длинное препятствие, сырое, наполненное сфокусированным речным шумом. Тревожно: а вдруг обрушится и погребёт? Благополучно протыкаемся через тоннели на светбожий. И гордость распирает тех, кто презрел опасность. Первая развилка крутого ущелья. Справа — вертикально-скалистые светлых тонов рёбра Аютора, слева — каменистый гребень сопровождения, выветренный и тёмный. Выбираем сай, что справа. Стометровое карабканье вверх приводит к теснине. Здесь осторожным свободным лазанием, наслаждаясь оным, проникаем наверх, в очередное расширение. Крутизна 40. Упорно тянемся к седлу. Взгляд назад. Базы давно не видать. Из-за Майдантальского Гребня показались Бештор, Агалы и Чаралма. Снова лицом к склону. Продолжаем упираться вверх. Растянулись, хотя идём максимально разгруженными: три рюкзака. Поклажу нашей тройки "волокёт" Алёша. Загитовой — Ткаченко. Двое опытных и сильных. Их попытки поменяться с новичками я пресекаю. Моя дидактика им не нравится, но осознают, что так благороднее. У Гоши всю ночь ныл зуб (подозреваю, что и у Алёши), а Марат на таких кручах впервые, и я по себе знаю, ноги должны дрожать.

 Ступаем на поверхность обширной, круто лежащей фирновой массы. Выбиваем ступеньки обувью и шагаем, и отвоёвываем у Горы десятки и сотни метров высоты. От верхней кромки снега пошел осыпной крутяк. Три с лишним часа в пути. Задрав голову, видим, наконец-то, искомое зелёное седло. Надо изо всех сил потрудиться ещё метров триста на склоне в 45*. Вершина удивлённо взирает на растянувшуюся группу восходителей. Впереди — Ткач, Алёша, Марат, Панов. Миновали устье длинного крутого каменного жёлоба справа, который мог бы вывести на перемычку между Западной и Восточной. Жёлоб надо запомнить. Он наверху перекрыт изумительным Клыком, его ещё из долины наблюдали.

 Ну вот, в третьем часу почти на карачках докорячились до перевала. Высота 3500м. С севера, где долина реки Аютор, набежали облака. А там на горизонте над суровой горной страной в атмосфере образовалось грозное скопище туманов и дождей, солнценепробиваемое. Обширные области в районе Сайрама, где высоты не менее 4000м, плотно завалены снегами и укрыты быстро текущей на нас мглой. На юге панорама та же, что раньше, но распахнулась шире. Неимоверно глубоко внизу видны роща чабанов и Плато, Каранги-Тугай. Почти весь маршрут по днищу нашего большого кулуара с пунктиром речки — как на ладони. Вот это мы дали!

 Подходит Загит с вопросом: "Как ты оцениваешь перспективу восхождения?" Отвечаю: "Не вдохновляет." Загит: "И меня тоже." Почему я сказал это? Посмотрим. На восток от седла, где мы стоим сейчас, раскинулся вершинный массив Аютора, который на первый взгляд недоступен по крутизне, и где отсутствуют мало-мальски удобные пути наверх для свободнолазающих туристов. Красавец белокаменный жандармище, разрушенный выветриванием и вертикальный. Как на Бешторе. Высота его где-то 60-80. Справа от него — сумасшедшие обрывы в большой кулуар, слева — неизвестность, пока не ходили смотреть. Оттого и оценка пока такая вялая. Не успел я сделать движение, дабы разведать возможность уплывающего штурма, как слышу от Загита: "Пойди левее и посмотри, может, там есть путь." "Да, как раз собирался." Алёша со мной.

 Подошли к подножию жандарма. Перегиб склона и — влево на север уходящая в пропасть крутая снежная повехность. Мы стоим на гребне, который отделяет долину Аютор-сая на севере от нашего большого кулуара на юге. Зрим на север. Правее, за телом сурового охранника невинности Аютора, взгляду открывается длиннющий подъём по наклонной 45-градусной полосатой скале прямо на гребень, лишь бы миновать жандарм. Предвкушается отменное умеренно опасное лазание! Сместившись влево, видим, что нависающий над фирном снежный карниз имеет небольшую протяженность, метров семь. Рискнем?! Несомненно.

 "Мы идем!"— изрекаем по возвращении на перевал. "Мы тоже!"— троица д.Валеры. "Мы вниз!"— верные Загитовцы. Да, у меня вырвалось (реакция не могла быть иной! здесь не миндальничают): "Что ж, ребята, жаль вас." Но я никого не уламывал, пусть идут с миром, не хлебнув хмеля с Вершины. Опросил Гошу, уж очень он невесел. Гоша идет с нами в обязательном порядке. Глянул на Алёшу — тот сосредоточен и возбуждён предстоящим Делом. Ходили мы по таким скалам раньше? А как же. Это было на Б.Ч. и на Бшт. Одну бельевую верёвочку оставляем себе для штурма, другую — Загитовцам для спуска. Сбогом.

 Итак! Начали дело шестеро. Иду вперёд по горизонтали. Тут плохо. Хоть видит око близкий выход, да зуб неймет. Чуть возвращаюсь. Валеровцы пытаются пройти под висящим над склоном фирновым языком, ниже нас, где снежная щель какая-то бездонная. Отговариваю. Заходят с нами на скалу. Мадам Галина предлагает попытаться по вертикальной щели вверх с возможным выходом через возможный каменный раскол. Но здесь тупик... Снова сгрудились, отступив. Алёша предлагает попробовать траверс несколько выше моего и ниже второй попытки. Да, там просматривается вариант с обниманием жандарма на протяжении двух шагов. Третий заход. Есть зацепки и ступени, не очень ярко выраженные, но и не отсутствующие вовсе. Два очень тщательных замедленных шага по такой близкой стенке, что почти с ней целуешься, и — выход на простые уступы, ведущие к подножию главного всхода. Страхую пацанов инструктивно, подсказывая, куда направлять конечности. Такой страховки с лихвой достаточно. Жандарм пройден.

 Эмоционально жестикулируем Валеровцам, приглашая с нами, либо в обход снежника снизу. Но их предводитель показывает нам скрещенные буквой "Х" руки и затем с сожалением их разводит. "Мы уходим!"— кричат они нам...

 Занимаем исходную позицию. Впереди — 300м чёрно-белой полосатой породы, слегка запорошенной мелким щебнем. С низкого старта "Пановцы" рванули вверх по директиссиме. Колотун. Северный ветер и перспектива дождя хорошо подгоняют. Алёша, д.Саша, Гоша на всех четырёх конечностях ползут к своему счастью.

 Три четверти часа понадобилось нам для прибытия на Западный Аютор! Нет иных чувств, упиваемся Торжеством! Хода вверх нет. Потому что там только небо с насупленными облаками. На часах 16ч 15мин. Сегодня одиннадцатое августа 1992. Восточная Вершина, в принципе, достижима по гребню, если потерять в высоте столько, сколько набрали после старта с перевала, миновать сложный Клычище и по обоюдоострому гребню протопать вверх столько же, сколько потеряли. Дефицит времени заставляет с сожалением констатировать: сегодня Восточной не будет. Складываем тур, делаем необходимые фото. С края пропасти, которая обрывается в сторону Каранги, мы засекаем в километре внизу на сыпухе шесть микроскопических движущихся вспять точек и подаём им визуальные и акустические сигналы — исполняемым мною оглушительным свистом соловья-разбойника. Труд не напрасен, они видят нас и тоже сигналят.

 Давайте полакомимся видами и музыкальными такими горными именами. Северо-восток — верховья Майдантала, Аксу-Джабаглинский заповедник. Его поливает чётко видимый отсюда дождь. Восток и юг — Верховья Ойгаинга, Таласский Алатау, Бештор, Казан-Чукур, Агалы, Чаралма, Каранги. Там снега и лиловые зубатятся гребни. Запад и северо-запад — массив Андаульген, Сайрам. Пики вершин и колоссальных размеров нагорья, где во впадинах, как в глазницах, веками хранится нетающая влага Земли. Север — мощнейшие обрывы и кручи в чёрт-те какую глубокую долину Аютор-сая. И он сам манит и ослепительно блистает несколькими рукавами, которые мы видим в контровых лучах невесть откуда вынырнувшего низкого Cолнца. Оно салютует покорителям! Наш Западный Аютор, кажется, несколько выше Восточного, но оба они имеют рост 3766, что ясно из карты, ждущей нас в Ташкенте.

 Спустя час, приступили к спуску и мы. Однако, дело оказалось чуть сложнее, чем подъём. Так бывает всегда. Готовы к подобным оборотам, работаем без паники. Очень тщательно выбираем позиции, движемся преимущественно лицом с склону, испытываем сладостное ощущение риска. (Кстати, минимального, равноценного тому, что ты имеешь по дороге в магазин, рискуя подвернуть ногу.) К месту стыковки жандарма и снежника прибываем еще через час. Очень благополучно по известной и, пожалуй, единственной трассе возвращаемся на зелёный перевал. Маленький перекур с сознанием выполненного долга. Пошли вниз. Время 6 часов вечера. С большим кайфом слаломируем по мелкому щебню. Техника опробированная, слегка хулиганистая, но не позволить себе этого удовольствия мы не в силах. С ветерком достигаем первого снежного завала. Скользим и по нему, презирая опасность быть вынесенным на морену внизу. Но и не теряем голову, где надо — притормаживаем или меняем маршрут на менее скользкий. Как ни спешили, к теснине мы пришли в темноте. Чудненько освещает дорогу Луна в полной фазе, правда, скрытая облачной вуалью. Осторожничаем очень и преодолеваем безаварийно теснину. Вскоре добираемся до тоннелей. Идти сквозь? Явно не удается. А потому находим во тьме всход и идём поверх мостов, обвязавшись. Тихо-осторожно, изображая голосами медведей, козлов и баранов, достигаем Базы.

 Друзья поздравляют нас. Выясняется, что праздничный ужин начали готовить лишь полчаса назад, сразу по прибытии. Что ж они так медленно шли? "А мы по пути отдыхали, копали золотой корень", — ответствует Загит. Скоро похлёбка готова. За ужином Алеша "вбрасывает шайбу", которая прекрасно согревает и настраивает на созерцательность. О перипетиях нашего восхождения рассказываю сдержанно. Опасался дебатов насчёт рискованности мероприятия, но не удалось их избежать: зачинщиком оказался Загит, который попрекнул, что мы заставили их сильно поволноваться. Мой вынужденный ответ был: "И мы за ваше возвращение переживали". Хотя, честно говоря, Пановцам было не до этого в горячке восхождения. И, совершенно ясно, не до того было и Загитовцам с Валеровцами во время небезопасного спуска на Базу. Так что мы с Загитом сейчас обоюдно поспекулировали, но я знаю, скоро мы обменяемся рукопожатием, ведь эта тема у нас почти исчерпана в ранних дискуссиях. Но тут Галя вдруг укусила: "А когда-нибудь вы, рисовщики, с веревками ходили, использовали технику?" Я что-то там наговорил о нашей абсолютной бывалости и о рассчитанности каждого шага, а также о том, что коли уж они "так переживали", сидели бы на перевале, ожидаючи. В общем, сорвался. Не удалось нам поделиться радостью победы, зато они хорошо разрядили горечь своего невосхождения. Впрочем, вряд ли они так терзались не-взятой Вершиной, как это было бы при ином повороте судьбы с кем-то из Пановцев.

 ...Унылый дождь накрыл округу двенадцатого. Мы ретировались от Аютора и остановились в первой роще, пройдя вниз мимо чабанов. Кое-как натянули палатки и с полудня до ночи почти все члены сидели в них, слушая щёлканье капель по крыше. Но меня вдруг охватил бзик трудовой активности. Игнорируя антидождевые свойства палатки, я занялся поддержкой костра. Позже ко мне присоединился Марат, затем Алёша и Валеровцы. К вечеру Рубансон Гаглидзе и Кернович Валуа встретились у огня. А дождь всё не переставал. Природа ниспослала умиротворение на уставших людей, и все ощутили прелесть момента.

 Дождём был встречен и следующий день, 13. Ближе к двенадцати распогодилось, и мы снимаем лагерь. Во время сборов у меня небольшой конфликт с Лёшей. Надо же! Решил проучить эгоистичного (что очевидно, но простительно) Гошу. Но экзекутор избрал не лучшее средство, отказав Гофману в пластыре, который лень было поискать. Наметилась психологическая дисгармония. Рассосётся, конечно, со временем. Потёрлись друг об друга характерами. Не без этого, сие — неотъемлемый пункт любой авантюры.

 Затем команда форсировала вброд Майдантал и прибыла в Каранги. Когда там все вопросы были решены, велосипедисты покатили за пешими, ушедшими раньше. Валеровцы заявили, что пошлёпают назад без остановок. Загит, вроде, настроен аналогично. Сбогом. И каково было удивление, когда из-под тех же деревьев у моста ч/з Майдантал к нам снова вышел Загит и его ребята. Они, по причине усталости, решили ещё одну ночевку, в надежде, что пройдет машина. К тому же, Загит действительно простыл. Чуть раньше мы совещались на предмет вновь собраться в кучу на Чарваке, предполагая, что Загит на машине обгонит Сашу, который на велосипеде. Теперь они стали искушать нас ещё одной ночевкой. Мы сломались. Тем более, там ещё Кое-Что осталось и у них и у нас. Да и часы уж натикали 16-00. И когда Ткаченко задал сложный вопрос: "А что будем делать, если вдруг пойдет машина?", Загит, не колеблясь, ответил: "Мы пропустим её".

 Благополучно, от души пообщались у огня. Умяли полрамки пропитанных прошлогодним ароматным мёдом пчелиных сот "от Моха", поиграли с ребятами в популярную игру "кроссворд". Расползлись по палаткам удовлетворенные. Я спал на улице, под полной серебряной Луной. Пусть хотя б разок мальчики вольно поспят вдвоём, а то ведь мы ночевали в "малютке", как три шпрота в масле, чутко ощущая все угловые и выступающие элементы тела соседа. Но, кстати, эти плотные ночёвки, как и все горные истории, не будут вспоминаться с ненавистью, а совсем наоборот — с любвью.

 Назавтра снова порознь две команды притопили в обратный путь, договорившись встретиться за Пскемом. Велсисты напрасно ждали вечером пеших, — те не дотянули до Урунгача. (Они достигнут Ташкента днём позже нас).

 Напослезавтра велосипедисты, выпустив вперёд Валеровцев (с которыми состыковались накануне ближе к ночи), отчалили до хаты, решив быть сегодня же дома. Мы обогнали Валерину троицу в Тепаре и, пообедав на Чокмоке, добрались в хорошем темпе до ст. Ходжикент к последнему поезду.

Дома! Эпопея завершилась в 22-00 в субботу пятнадцатого августа. Лица родных, ванна, плотный ужин, мягкая постель, богатырский сон. Это первые итоги. Кадры свершившегося пройдут разноцветной чередой перед мысленным взором, и ты снова почувствуешь запах костра и зов гор, услышишь, как шумит река по имени Жизнь, вспомнишь свою прекрасную Непокорность и всё это ты положишь на одну чашу весов. На второй будут: городская суета, гастриты-колиты-ишемия-гипертония, желание спокойных долгих лет.
Что перевесит в следующий раз?